Дилемма культуры и техники

Прежде чем ставить окончательный диагноз взаимоотношениям Т. и культуры, разберем «по шагам», каковы наиболее заметные свойства, позволяющие отличать одно от другого. В чем «морфологическая» или структурная разница между культурным феноменом и феноменом техническим? Если описывать типологические особенности того и другого, можно фиксировать общее/отличное. По каким параметрам?

Тип развития эволюции. Т. дает кумулятивное накопление. Прогресс Т., помимо столбового и восходящего, кумулятивного накопления орудийной силы, изменяет пропорцию овеществленного и живого навыка, овеществляет и отбирает у человека его мастерство.

Изменение границы между ними означает только то, что кумулятивность технического прогресса ведет к распаду кумулятивности традиционной культуры, в которой орудийный навык (добывания огня, постройки жилища, приготовления пищи и пр.) точно так же традиционно передавался и накапливался, как и любая другая жизненная функция.

Т. это резервуар традиционной кумулятивности в нашем некумулятивном человеческом мире это зеркальное отображение, это «дополнительность», это оборотная сторона инновативности, прерывистости, волевого произвола таких же сущностных определений человека, как устойчивость, неизменность, преемственность.

Но этому рассуждению кладет предел современная техника/ технология, которая давно перестала быть «дроблением» целостности человека или его труда, или его мотивации, или его самоосознания на «отчужденные кусочки» и требует от человека не только целостности, но и постоянного «роста», переобучения, непрерывного образования, как сейчас говорят.

Спонтанность присутствует в Т. только как открытие или случайная комбинация обстоятельств, толкающих или тормозящих Т. Но спонтанности в культурном феномене не больше, чем в Т., только знание работает как канон, а не как закон, общественная потребность выражена как наказ ожидание акта экзистенциальной коммуникации в качестве ценностно оправданного или вынужденного акта обращения. Выгода тоже есть, но она иная социальная по природе, эстетическая или катарсическая. Превосходство далеко не самоочевидная вещь.

Есть так называемые «безусловные», на самом деле трудно эксплицируемые критерии превосходства: вот этого романа над вот этим, картины, спектакля… Но здесь-то и происходят все шутки культурной оценки феномена от критики до рекламы, от мифов и до пиара. Здесь срабатывают иные «механизмы» оценки, и дело даже не в других критериях оценок, а, скорее, в других координатах этих оценок.

Поддержание стабильности: Т. механистически «тоталитарна», так как износ или поломка детали ведет к аварии; если перефразировать Дюркгейма, это механическая стабильность. Т. требует воспроизводства постоянно тождественных условий всей жизни. Неизменная, исправная, стандартная инфраструктура машины позволяет ей функционировать, то есть служить намеченным целям.

Культурный феномен органическая стабильность, слом одной детали ведет к перестройке и видоизменению феномена. И очень важно, что функционирования как такового просто нет, по крайней мере в том смысле, о каком говорят при использовании Т.: нет эксплицитно определенной цели, нет уверенности, что достигается именно тот набор целей, который имелся в виду, нет уверенности в принципиальной считываемости предмета культуры.

Поэтому условия сохранности, или инвариантность Т., вне собственно устройства, вне ее самой, где-то в «ремонтно-знаниевой» технологической сфере. Инвариантность культуры в ней самой. При всей подвижности и живости, феномен культуры практически вечен, в то время как стабильно работающая Т. подвержена просто головокружительным изменениям.

Получается, что сиюминутное, индивидуальное, «ясное как солнце», эфемерное явление культуры имеет шанс на вечность, а надежное, железное, эффективное, производительное техническое устройство обречено на замену и забвение.

Креативность репродуктивность. Т. сама себя не производит, она используется в деятельности в производстве, обмене, исследовании, выражении смыслов, в разговоре. Культура производит сама себя, если мы включим в определение культуры человека. Т. царство репродукции, культура продуктивного творческого начала в человеке. Разумеется, это очень грубые абстракции.

Т. инструмент культуры, но и наоборот, культура инструмент Т. Культуру нельзя воспроизвести и просто вызвать к жизни без Т. хотя бы речевой или письменной. И таких псевдопарадоксов можно привести великое множество, ибо нет жесткого разграничения между Т. и культурой хотя бы потому, что это родовидовое соотношение.

Функциональные различия. Т. служит. Культура можно так сказать образует человека, придает смысл всему, что он делает и говорит. Т. фиксирует и мультиплицирует, культура наполняет смыслом и переосмысливает.

Средство и цель, конечно, перепутались между собой, и чем сильнее симбиоз технического и культурного, тем меньше заметно это противопоставление. Жилище, работа, автомобиль, Интернет что это: средства жизни или сама жизнь? Т. выгодна, прибыльна, эффективна.

Культура либо вне стоимостной оценки, либо оценка дается не в категориях полезности и стоимости, а цены как эманации молвы, мнений, доксы, пиара (какие-то свои, малоизученные способы приписывания культурному феномену денежных «эквивалентов». Массовая культура дороже высокой, фанера дороже подлинности.) Т. высвобождает свободное время, культура его забирает, впитывает.

Сами кластеры, типы оценок материальная и идеальная стоимости того и другого, и оценки не исчерпываются «эквивалентами», всегда есть сопутствующие шкалы (культурный феномен как образовательная, познавательная, эстетическая или педагогическая ценность; технический феномен как инструментальная, производственная, комфортная, преобразующая ценность Т., ее необходимость меряются в том числе и гуманитарными оценками).

Утилитарность техники и «уникально-всеобщий» смысл культурного предмета. Сломанный телевизор безжалостно выбрасывается, старую книгу или картину берегут как зеницу глаза. Т., которая не работает, «не жалко». На свалку ее. Или в музей тогда, правда, она превращается в феномен культуры.

То есть противоположность есть, но ее пределы обнаруживаются легко, как только мы от эмпирического существования предметов отойдем к их функциональному и экзистенциальному смыслу (или «историческому», если говорить возвышенно).